А ПОЧЕМ НЫНЧЕ СОВЕСТЬ?

Wednesday, July 4th, 2007

Доктор Б. Бальсон

Веками наши родители учили своих детей: “Главное в жизни – жить по закону”. Понимание того, что “закон надо соблюдать”, прочно поселилось в наших головах и сердцах. Однако достаточно ли соблюдать законы, чтобы ощущать себя приличным человеком? Как взаимодействуют нравственность и буква закона?

На эти вопросы меня натолкнуло признание одного моего американского больного с не очень примерной биографией. Он с гордостью заявил мне, что получил работу в адвокатской конторе в качестве медицинского экзаменатора. И рассказал поистине любопытную историю.

Мало кто не знает о скандале с некоторыми болеутоляющими лекарствами, которые сначала были сняты с продажи, а затем возвратились на рынок. Было показано, что их приём в некоторой мере увеличивает риск определённых сосудистых заболеваний. Подчёркиваю – увеличивают риск. Собственно, ничего сверхъестественного в этом нет. Абсолютно любое лекарство увеличивает риск тех или иных медицинских проблем. Это в медицине называется “побочные эффекты”, и, насколько мне известно, в современной западной медицине лекарств без побочных эффектов просто нет. Хорошие врачи пытаются индивидуально подходить к больному и использовать лекарства, побочные эффекты которых именно у этого больного либо наименее вероятны, либо наименее опасны. Никто не отменяет лекарства при этом вообще.

Вполне тривиальная ситуация привела, однако, в полный ужас фармацевтические компании-производители и в полный восторг – огромную армию американских адвокатов. Разумеется, адвокатские эмоции меньше всего направлены на сожаление по поводу истинных или воображаемых проблем у больных. Замаячили деньги. Огромные деньги. Невероятные деньги.

Фармацевтические компании “подставили” свои огромные доходы – и сотни адвокатов пытаются склевать вдруг возникшие миллиарды как можно быстрее и аппетитнее. Разумеется, мотивы приводятся самые благородные – возместить ущерб здоровью больных. Только как можно определить, что какие-либо потенциальные проблемы возникли непременно по вине этих лекарств?

Да и достаточно будет сравнить в случае успешных исходов дела доходы весьма “сомнительных” жертв и адвокатских компаний, чтобы понять “гуманистическую” сущность подобных акций.

Так вот, функции моего пациента (кстати, со школьным образованием) – активно выискивать пациентов, принимавших эти лекарства, и, конечно, находить желаемые проблемы. Я полагаю, что все эти акции находятся вполне в русле закона, более того, я вижу определённый контролирующий механизм в действиях юридических органов в отношении фармопроизводящей индустрии. Я совсем не на стороне фармацевтических компаний, делающих невероятные деньги на лекарствах. Возможно, всё законно в этой круговерти легальных игр. Законно. Но нравственно ли?

Несправедливо во всех столкновениях нравственности и закона обвинять адвокатов. Ведь часто все мы создаём этот странный мир, где нравственно всё, что может принести деньги. Спустя несколько месяцев после трагедии 11 сентября я прочитал поразительную статью в “Time”. Известный юрист, поставленный во главе комитета по распределению миллиардных компенсаций жертвам террористического акта, жаловался: “Звонят матери, жёны, мужья и возмущаются: почему за мою покойную жену дали только 800 тыс. долларов, а у Петерсонов за сына получили 1,2 миллиона”.

Наверняка мне возразят, что это справедливое возмещение ущерба потерянной жизни. Трудно не согласиться с подобным аргументом. У страховых компаний есть вполне чёткие критерии для определения, сколько кто из нас стоит в долларовом выражении. Так сколько стоит сын у той безутешной матери, а муж – у оплакивающей его потерю вдовы? Торговать на смерти абсолютно законно – но нравственно ли?

А сколько стоят честь, достоинство, совесть? Читаю недавно в одной из русскоязычных газет статью “Русско-американский брак”. Отлично написанное пособие, как надуть американского простофилю-мужа. Разумеется, наиболее простой вариант обобрать его или расторгнуть уже не нужное после переезда в США супружество – доказать, что в браке имеют место оскорбление и унижение. Сделать это проще пареной репы, и автор дает детальные и поучительные рекомендации.

Вот Лариса в Техасе уже 6 месяцев, а муж ей машину не покупает – налицо экономическая дискриминация. Нет, Лариса пока что доллара не заработала, кушает, пьёт, живёт в хорошем доме, но вот не покупает ей муж машину по прошествии полугода, да и деньгами скряга распоряжаться не даёт. С такой экономической дискриминацией у Ларисы есть все основания обращаться в суд с требованием, чтобы количество денег, которыми муж распоряжается, было уменьшено. Но представим себе, что муж и машину купил, и деньги даёт. Не всё потеряно, Лариса, успокаивает автор статьи. Может быть, муж не готов выслушать и обсудить, что её волнует? Или она чувствует дискомфорт в связи с тем, что её английский не свободен, или потому, что не работает? Тогда можно требовать у своего простофили деньги за эмоциональное унижение. Но даже если она просто не понимает, что происходит вокруг, а её вопросы остаются без ответа и “эмоции игнорируются” (цитирую автора), всё равно эмоциональное унижение имеет место – и Ларисе опять-таки дорога в суд: требовать деньги. Тем более что, как пишет автор, незатейливо, но постоянно рекомендующий обратиться в местную коллегию адвокатов, подобный ущерб может выразиться в потере интереса к своей внешности и даже, упаси бог, потери женственности и приобретении мужских манер.

Я не силен в брачном процессуальном кодексе и категорически против того, чтобы кто-то издевался над кем-то. Но я и против издевательства над словом “издевательство”. Я против того, чтобы с использованием юридических “крючков” можно было на законных основаниях лезть в карман соседа, мужа-жены, государства и даже богатой корпорации.

…Мой покойный истинно верующий дедушка, который нищенствовал всю жизнь в Советском Союзе потому, что не мог найти рабочее место, чтобы не работать по субботам, как-то сказал: “Жить по совести надо не столько потому, что этому учит Тора, а для того, чтобы спать спокойно”.

Я желаю всем читателям приятных сновидений.